Святитель, Который рядом

Я не сразу поняла, как сильно люблю святителя Спиридона. Это пришло с тишиной. С ощущением, что он слышит, и что его забота — живая, почти телесная. Неважно, что он родом с Кипра. Здесь, на Корфу, он дома — и я рядом с ним.

В Керкире, среди тенистых улиц и теплых камней, его имя — как дыхание. Иногда — молитвенное, иногда — будничное: «Пойду к Спиридону», «Помоги, святой». А он действительно помогает. Не отвлечённо, не из легенды — а в деталях. Точно, мягко, по-настоящему. Я не раз это чувствовала — как он откликался. Иногда — сразу.

Сейчас, когда я стою у его мощей в тишине, среди людей, которые, как и я, ждут открытия раки, я ощущаю не торжество, а встречу. Радость. Удивительно, как ощущается его присутствие: он не «в прошлом», он — в моменте, здесь. Святитель с открытым сердцем.

А ещё он — защитник. Есть предание, что именно он в XVI веке не допустил турок на остров: жители молились — и он заступился. Говорят, видели, как он сам ходил по стенам. И враг ушёл. Потом были венецианцы, потом Ушаков, которого здесь тоже почитают как святого. Но турок здесь не было. И, может быть, именно поэтому Корфу так свободен, так светёл.

Православные церкви здесь другие. В соборе святителя Спиридона — пение с органом. Очень деликатным, почти шепчущим. Музыка, которая не отвлекает от молитвы, а провожает её. Как будто сам остров, и его старинные стены, и морской воздух подпевают — на дыхании.

Когда открывают раку, и ты прикладываешься к телу, которое не тлеет уже семнадцать веков, в этот момент нельзя ни говорить, ни думать. Можно только стоять, как стояли фиакские женщины в белых платках и простых туниках — те самые, что когда-то приветили Одиссея.

И кажется, что здесь всё продолжает жить по своим, очень живым законам: благодарить за исцеление — серебряной пластиной. Просить — просто, по-человечески. А потом снова идти по этим каменным улицам и нести в себе эту встречу — как благословение.